Щука

Безлесый пологий мелкий правый берег руслового во­дохранилища Северского Донца, не имеющий адекватного подъезда из ближайшего полузаброшенного села и потому могущий стать западней для неосторожного автомобили­ста, заблудшего в эти места и застигнутого здесь непогодой.

Прибрежная часть водоема с илистым дном захвачена буйно разросшимся рогозом, тростником, аиром и прочей любящей воду растительностью. В надводной части этих за­рослей тусуются стаи глупых лысок, водоплавающих кур, более осторожные утки, отдельные цапли, замершие в ожи­дании поживы и сливающиеся с тростником, и иная пер­натая живность, подводная часть – епархия рыб и раков, а между эфиром и водой хозяйничают лягушки с ужами и, конечно же, как же без них-то, комары.

Среди покоривших эти места камышей образовались по­рой обширные лужайки чистой воды, закрытые от посто­ронних глаз камышовыми же стенами-заборами. Глубина сих камышовых озерец по грудь, шею, а то и с головушкой. Вообще, это заказник, но закрываются эти места от народа лишь в августе, с открытием утиной охоты. Но и до охот­ничьего празднества, несмотря на кажущуюся близость ци­вилизации, места эти в общем-то безлюдны, и нарушается их покой лишь изредка отдельными отдыхающими, иногда от нечего делать заплывающими сюда на лодке с противо­положного весьма удаленного хвойно-лесистого берега во­дохранилища, заселенного базами отдыха, а также немного­численными городскими дикарями, вырывающимися сюда на выходные дни из неблизкого опостылевшего центра урбанизации, да коровами местного колхоза, забредшими из растянувшегося стада утолить жажду, с гиканьем и вы­стрелами кнута прогоняемыми конным пастухом.

Очень раннее летнее утро. Несмотря на то, что в за­рождающийся июльский день, как и в ему предшествую­щие, обещает быть вёдро и жара, утро над водоемом весьма свеже-прохладное. Невероятная тишина, возможно кажу­щаяся для привыкших к песням квакушек ушей. По зеркалу воды заводи бесшумно, медленно, почти не морщиня воду, скользит надувная лодка. В ней двое. Один сидит у кормы и бесшумно же, еле шевеля короткими веслами-лопатами, поддерживает скольжение лодки, а его напарник, устроив­шись на носу плавсредства на коленях и перегнувшись че­рез борт вперед, смотрит в воду, боясь прозевать экран, по­ставленный ими где-то здесь перед ночью. Тихая утренняя вода, днем мутная, с буро-зеленоватым оттенком, а сейчас идеальной прозрачности, позволяет видеть дно, укрытое островками водорослей.

– Дмитрий Викторович, – громким шепотом восклица­ет потрясенный впередсмотрящий, – сколько рыбы, прямо кишит!

Вдруг громкий плеск взорвал тишину, оба рыбака, вздрогнув, резко обернулись на шум, но в паре метров от лодки увидели лишь сверкнувшую в лучах восходящего солнца, входящую в воду серебристо-зеленовато-пятни­стую тушу с красными плавниками и хвостом. Образовав­шаяся рябь захлопала по лодочному баллону, и вновь воца­рилась тишина.

– Вот это да-а-а! – восторженно, нараспев воскликнули оба с явными нотками зависти.