Интервью с писателем Канавщиковым Андреем Борисовичем
Каково ваше мнение об общественным статусе литературы?
Думаю, что этот статус сейчас полностью отсутствует. Нет официально ни такой профессии как «писатель», ни массовой культуры общения с литературным текстом. Новинки литературы, как правило, даже не выходят за рамки цеха, не обсуждаются широко обществом, пара критиков прочитают по диагонали – уже хорошо.
Почему так происходит?
Объяснение, увы, очевидное и совершенно рациональное. Государство не собирается повторять ошибки советского времени, когда Союз советских писателей с колоссальным финансированием и материальными благами так и не стал надёжной идеологической опорой.
Государство полагало, что прикормленный отряд писателей за них, что называется, зайца догонит. В действительности, когда партийная удавка на шеях ослабла, то мешок с горохом тут же рассыпался.
В конкретных Великих Луках было два члена Союза писателей СССР. От действующей власти они получили всё, что могли – квартиры, гонорары… А в итоге один на своей пишущей машинке перепечатывал «Архипелаг ГУЛАГ», а другой при любом удобном случае материл большевиков.
Государство, отказывая сейчас писателям в прямой помощи, поступает рационально и логично. Лучше купить пару-тройку нужных для конкретной ситуации пропагандистов, чем проплачивать потенциальное инакомыслие.
Ведь литература – прежде всего, это умение и готовность думать, анализировать. А финансировать инакомыслие, плодить своих потенциальных могильщиков, динамитчиков по определению Маяковского, какой смысл?!
Так вот сейчас в России и получается, что писатель должен вначале состояться как политик, журналист, шоумен, кто угодно, а уже затем блеснуть своей писательской ипостасью. Кто знал блистательного писателя Чхартишвили? Почти никто. Кто знает его же, чуть менее блистательного, но уже как историка и культуртрегера, по фамилии Акунин? Почти все.
Если бы вы могли изменить что-либо в современном книжном рынке, что бы вам хотелось поменять в первую очередь?
Мне как-то не очень нравится это посыл. «Если бы…». Я всегда предпочитаю практические подходы. Если я не могу изменить что-то, то и мечтать ни к чему. Получу рычаги, тогда и подумаю.
Ну, а если совсем серьёзно, то явно требует усиления система распространения печатной продукции. Издаётся всего много, но увидеть 99,9 процентов от этого изобилия можно лишь в крупных городах и в избранных книжных магазинах.
Можно, например, сделать так. Через централизованную систему государственной доставки переправлять новинки в книжные магазины всей страны, а если эти новинки не распроданы в течение полугода, то они сразу идут в библиотеки из магазинов. Довольны будут в итоге все: и издатели, и магазины, и библиотеки, и авторы.
Утопично? Улыбаетесь? Не верите, что государство пойдёт на такие расходы? Вот я и не мечтаю.
Сейчас появилось большое количество школ литературного мастерства, как вы к этому относитесь?
Не слишком понимаю значение этого действа. Научить быть писателем в принципе невозможно. Для этого нужны изначальный талант, колоссальная духовная работа и глубокий социальный опыт, он же судьба. Если человек живёт с омертвелой душой и не работает над собой 25 часов в сутки, никакое натаскивание на тему, никакие разовые конкретные советы не помогут.
Можно в лучшем случае один раз выстрелить – за счёт удачно придуманного сюжета или агрессивно-грамотного пиара. Но только один раз! Звёзды, да, можно зажечь усилием некоей внешней воли, не спорю, но они обречены быть одноразовыми. Каждый с ходу может назвать с десяток таких раскрученных имён, которые забываются уже через год-два.
Научить можно лишь тому, как успешнее подстраиваться под формат конкретного издательства или финансовой группы, которая проект проплатит, но не литературе и умению писать. А если всё-таки «научили», то такой человек стал бы писателем и без учёбы. Тот же Литинститут больше помогает сформировать круг культурных потребностей, круг общения, чем учит конкретным навыкам ремесла. Научить любви, научить состраданию, научить теплоте душевной?! Глупость.
Наконец, просто для того, чтобы чему-то научиться, нужно быть готовым слышать человека, которого потенциальный ученик готов назвать своим учителем. Скажет один – все умные слова уйдут в песок. Скажет то же самое человек, которого слышащий готов назвать учителем, — эффект будет иным.
У многих складывается впечатление, что рынок печатных книг всё время падает, начинают превалировать иные форматы: аудиокниги, электронные, приложения и развлекательные сайты. Что вы думаете о будущем печатной книги?
Думаю, что все радикальные рецепты и прогнозы всегда условны. Вспомним, как в фильме «Москва слезам не верит» пророчествовали: «Вы знаете, со временем телевидение перевернёт жизнь всего человечества. Ничего не будет: ни кино, ни театра, ни книг, ни газет — одно сплошное телевидение».
Сбылось? Конечно, нет. Любой прогноз – это всегда допущение лишь с некоторыми элементами анализа. Мы пытаемся понять будущее, но, не имея достаточного количества информации, так ничего и не понимаем.
Печатные книги никуда не денутся хотя бы потому, что в них первично даже не содержание, а вот это – хруст страниц, запах краски, сочетание иллюстраций, буквиц и словесного текста… Книга – это чисто эстетически красиво, как некий художественный объект, культурная данность.
Теперь, что касается количества книг и их тиражей. С тиражами, думаю, всё всем понятно: советские миллионные тиражи – не показатель, они не отражали реальные потребности общества в книгах и были исключительно идеологическим фактором. Работать на склад или тешить самолюбия авторов – не вариант при любом раскладе.
Журнал «Книжная индустрия» констатировал, что в 2018 году, несмотря на снижение тиражей книг, книжный рынок оставался «переполненным». А продаётся лишь около 60 процента выпускаемых тиражей.
Несколько сложнее с ежегодным количеством наименований издаваемых книг. Во-первых, понятно, что официальная статистика не учитывает самиздат (в том числе, и типографский).
А во-вторых, вот официальная статистика некоторых ближайших лет.
2007 год – 108791 наименование книг,
2010 год – 121738 наименований,
2018 год — 116915 наименований,
2020 год – 99857 наименований,
2021 год – 108460 наименований.
Вы можете увидеть здесь какую-то устойчивую чисто читательскую тенденцию? Если можете, то я рад за вас. Но реально видно лишь то, что книгоиздание подвержено различным кризисам, ковидным переменам и прочим сугубо экономическим факторам, но генеральной линии «умирания печатных книг» нет и в помине. Как всё было 15 лет назад, так практически и есть.
Никакого «наступления поры электронной книги» статистика не показывает. Да, студентам, конечно, удобнее готовится к экзаменам, используя компьютерные книги, да, водителям-дальнобойщикам удобнее вставить наушник и, чтобы не заснуть, слушать в дороге электронную книгу…
Удобство от использования электронных книг в ряде случаев налицо. Но это именно утилитарные моменты, а не полноценное замещение эстетического удовольствия от бумажной книги – с её шрифтами, запахами, картинками…
Может ли быть коммерчески успешной настоящая литература, при этом оставаясь литературой как таковой, не переходя в разряд специально созданных «брендов»?
Вряд ли. Слишком уж разные цели у литературы и книготорговли. Литература в принципе творит «для вечности», это – штучный товар, в иные периоды на свет может появиться единственная толковая книга в тысячелетие. Для бизнеса, который мыслит ежедневными категориями и ждать по определению не может, это неприемлемо.
Конечно, бывают и исключения. Самый яркий, наверное, случай из недалёкого прошлого – это книга архимандрита Тихона «Несвятые святые». В 2011 году первые 30 тысяч экземпляров были распроданы за две недели!
Пресс-служба «Олма Медиа Групп» сообщала, что за год было продано 1100 тысяч книг. Со временем её перевели на 20 языков, а тираж превышает уже 2,5 миллиона экземпляров, причём, «Несвятые святые» до сих пор продаются по всему миру и имеют высокие читательские рейтинги.
Рассказывают, что писатель Д. Лоуэнфильд даже крестился после чтения «Несвятых святых» на английском языке. Так же, как и один китайский переводчик этой книги.
Вроде бы всё замечательно, можно бросать в воздух чепчики и считать, что у «большой литературы» появляется шанс. Увы, это всего лишь исключение из правил.
Архимандрит Тихон – медийная фигура. А появлению его книги на свет предшествовал громадный успех телефильма про имперский урок Византии «Гибель Империи». Не было бы медийного опыта, не было бы успеха «Гибели Империи», не было бы и книжного успеха. С этого мы свой разговор, впрочем, и начинали.
Писатель сейчас, не только в России, – почти фантом. Деньги и душа человеческая сочетаются крайне плохо.
Совсем грустную картину нарисовали.
Почему грустную? Правда не бывает ни радостной, ни грустной. Это данность, в которой нам всем суждено жить. И от которой ни писатели творить не бросят, ни издатели не изменятся.
Главное, чтобы было всё честно. Вечность всё равно не обманешь.