Сегодня хочется познакомить Вас с действительно серьезным автором, журналистом, писателем, фотографом, художником и просто замечательным мужчиной Александром Анисёнковым.
1) Как Вы можете охарактеризовать себя в двух словах?
— В двух? Получится в четырех). Очень творческий и очень ранимый.
2) Какой был в детстве маленький Александр? Что любил? Чем увлекался?
— Как все пацаны. Лазил в чужие сады за яблоками, хотя у бабушки был свой сад. Но, почему то, чужие яблоки всегда казались вкуснее. Бегал с друзьями на рыбалку на речку Болву, а это километра три через лес. Играл со сверстниками в войну, после дождей, мерил по колено лужи, весной на самодельных плотах, плавал по небольшим озеркам, которые появлялись после разлива реки. Любил жаренную картошку и соленные огурцы. Да и сейчас своей привычке не изменяю.
3) В каком жанре Вы пишите? Какая возрастная категория может заинтересоваться вашими произведениями?
— Изначально это была поэзия. Начинал со стихов. Помню первое стихотворение появилось в четвертом классе. На уроке литературы, задали домашнее задание, подобрать стихотворение о весне. Я взял, и вот как-то написал сам. Прочитал, поставили четверку, когда спросили об авторе…постеснялся признаться, ответил, что забыл автора).
ВЕСНА
Весна пришла. Река бурлит.
На берег лёд она бросает.
Ну а мальчишкам, всё равно
Кораблики пускают.
Деревья в сумерках стоят,
Стоят в туманном полумраке.
И стая черных воронят,
Не может обойтись без драки.
г.Воркута, 1968 г. апрель
Когда со временем понял, что рамки поэзии стали малы, и донести до читателя, не всегда удается то, что хотел, появилась проза. И, разумеется, немаловажным фактором послужил подход к написанию первого рассказа, потом повестей, начавшаяся война в Афганистане. Я как журналист, заболел этой темой, и болею до сих пор. Сейчас правда последние годы, наверное, выздоравливаю) потому, что о чем, или что я хотел, уже написал. После Афганской темы, вернее между тем афганской, чеченской войн, писал о Великой отечественной войне, и о войне в Египте, о Чернобыльской трагедии, так как сам хлебнул ее радиационного варева на третьем энергоблоке ЧАЭС, и не единожды. Первый раз, как ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС летом-осенью 1987 года, и в январе 1989 года, как специальный корреспондент калужской областной газеты «Знамя». Позднее появился цикл философских миниатюр о предметах войны, цикл лирических миниатюр, и две главы о работе в охранных структурах, для новой книги, которая так и не была окончена.
На счет возрастной категории. От старших классов…и до…бесконечности. И чем старше возраст читателя, тем всё, что мной написано, лучше, эмоциональнее что-ли воспринимается.
4) Когда Вы решили стать писателем? Почему?
— Я не помню такого решения, по причине того, что как такового его не было. Даты, или даже периода, когда в голову вдруг раз- и стукнуло…
Всё-я буду писателем. Я очень долго не мог называть себя писателем. Поэтом-да. У меня в 1999 году в Москве, уже вышел первый сборник поэзии «Афганская звезда». Потом в течение нескольких лет появились еще ряд авторских и коллективных книжек с моим участием. Наверное, в первую очередь, я себя считал всё-таки журналистом. В 1988 году поступил на журфак МГУ им. М. Ломоносова на отделение «печатные СМИ», публиковался и в заводской газете «Тепловозник на ЛТЗ, и в районной газете «Людиновский рабочий» Журналистом-да. Кстати, в Союз журналистов России, меня приняли ну очень поздно. Коллеги, в два-три раза моложе меня, уже были в Союзе. А всё очень просто. Для вступления, нужно было работать в штате газеты, журнала…и т.д. Я же с 1976 года, когда начал публиковаться в СМИ, всегда был внештатником).
Вообще мое мнение, называть себя кем-то, писателем, поэтом, художником, музыкантом, наверное, можно только тогда, когда у тебя не в столе стопка тетрадей, а ты можешь что-то показать в живую, представить окружающим, изданную книгу, написанную картину, сочиненную песню, и желательно не одну). Хотя в наше время при наличии финансовых возможностей практически любой пишущий, может издать пару книг, и гордо представляться писателем…
5) В чем плюсы и минусы работы писателем?
— Если бы я работал писателем. Я бы ответил на этот вопрос.
Все мои занятия, относительно поэзии, прозы, они всегда шли рядом по жизни, параллельно с теми профессиями, которыми я владел.
И профессия писатель, никогда не стояла во главе угла, в моей жизни.
Это то, без чего я не жил, это то, что давало мне силы в других направлениях. Это эмоции. Мысли. Размышления. Воспоминания, которые всегда мне помогали и были со мной рядом. Каждая профессия, которую я обрел в жизни, а их у меня порядка двадцати, добавляла в мою копилку всё то, что потом ложилось в рассказы, повести. Поэтому мне во многом повезло, что мне не приходилось что-то выдумывать, описывая то или иное событие, действо, эмоции, по причине того, что всё это я прожил лично.
6) Опишите свою рабочую обстановку?
— Был период в Калуге, года 1990-1992 когда я занимался прозой. Я специально садился за стол, компьютера тогда, разумеется, еще не было, он появится только в 2000 году. Брал пачку бумаги, с одной стороны уже был какой-то текст, графики, я использовал чистую сторону. И шариковой ручкой начинал строчить набегающие мысли. Часто останавливаясь, представляя, моделируя ситуацию, монологи, описание природы, боя, окружение, технику, оружие…Всё это надо было прописывать с такой доскональностью, чтобы тебе поверили читатели. Потом, в свободное время печатал написанное на пишущей машинке. Это уже был готовый текст. С появлением компьютера, какое-то время, я работал также по старинке. Ночами, работая в охране, писал ручкой тексты на бумаге, приходил утром домой, набирал все на компьютере, и выставлял на Прозе.РУ.
Через час -два уже получал отзывы от первых читателей.
Сейчас, осталась только поэзия. И пишу сразу в компьютере.
По совету своего коллеги пол перу и товарища из Людиново, Владимира Лаврухина, уже лет двадцать взял себе за правило по новой возвращаться к написанному, будь то поэзия, или проза. Пересматривать, осмысливать свежим взглядом написанное…и что-то править. В общем, помогает довольно ощутимо порой).
7) Опишите три Ваших достижения в жизни?
— Первое.
Если это можно назвать достижением. Скорее преодолением себя.
Поставив себе когда-то планку, вот это я могу, а это попробую, смогу ли…
Я горжусь, что я был непосредственным участником чернобыльских событий.
Тогда были другие времена. Быть на острие событий: БАМ, например, было в почете и чести у молодежи. Хотя у меня была не одна причина, по которой я бы смог, как сейчас принято говорить «откосить» от той спецкомандировки в Чернобыль. Тогда я посчитал, если не я, то кто-то вместо меня всё равно пойдет. Сейчас иногда слышу высказывания обывателей, мол ну конечно, льготы, пенсия на 10 лет раньше. Уверяю, что в 1987 году, никто об этом даже и не помышлял. Знания о радиации — на уровне средней школы. Первые льготы Правительством были приняты в 1991 году. Да и вопрос здоровья, никто не сбрасывал со счетов.
— Второе.
А еще я смог добиться много сам, без протеже, без нравоучений и подталкивания со стороны. В 2000 году, занялся фотографией, дизайном, изданием газет, чуть позднее — книг. Это сейчас в интернете можно просто на раз-два быстро и без труда найти сотни уроков, и курсов по тому или иному профилю. Тогда этого практически не было. На компьютере вечно слетающая Windows 98, жесткий диск на 20 ГБ, и ну очень медленный интернет, ради которого, пришлось даже устроиться на подработку)
Поэтому и верстку, макетирование, обработку фотографий, обслуживание компьютера, всё приходилось начинать самому и с ноля.
Не считаю это каким-то рекордом, но по 12-14 часов в день за компьютером сидел очень часто.
— И третье…
Наверное, всё-таки как о достижениях можно упомянуть мое членство в трёх творческих Союзах.
Полвека в журналистике, это Союз журналистов России, почти столько же в литературе – это Российский Союз профессиональных литераторов, и очень значимый в моем творчестве Союз фотохудожников России, это четверть века в фотографии, которая пришла ко мне, когда практически уже была написана вся моя проза, и за плечами уже был основной поэтический багаж. И если с первыми двумя, как то при вступлении вопросов не возникло, то в третий-Союз фотохудожников, в котором на сегодня порядка 1970 членов по всей России, был принят только со второго «захода», когда лет пять-шесть поколесив по Людиновскому району, по деревням, наработал весомую подборку жанровых, портретных снимков деревенских жителей, сельских и природных пейзажей. И представив на комиссию серию жанровых портретов, был принят в 2011 году в Союз, практически перед самым переездом в Сибирь. Поэтому и на сайте Союза фотохудожников России, я в списке из 24 членов Союза, значусь как фотохудожник из Иркутска.
8) Чего бы Вы никогда не сделали в жизни?
— Я никогда не предам свою Родину, у меня в мыслях никогда не было такого, что я смогу покинуть свою страну, оставить своих родных, друзей, хотя, несколько раз, (когда был помоложе), была такая возможность… в Москве раза два точно).
9) Чем Вы любите заниматься в свободное время?
Свободное время, это последние, лет шесть — пятница-суббота. Свободное время – понятие растяжимое. Как правило, за неделю накапливаются какие-то домашние дела, которые наряду с обязательствами, приходится планировать и выполнять. Годы дают знать, поэтому, как и большинство моего поколения, не обхожусь…без аптек, поликлиник, обследований как чернобылец. А в плане досуга, в первую очередь, конечно, выход на природу. Рыбалка, на одном из карьеров, в получасе ходьбы от дома, или на маршрутке, в часе езды по пути на Байкал, на одном из карьеров с ночевкой в палатке.
Если еще раньше — конечно фотография.
До ковида, небольшой группой фотографов ездили на несколько дней на Байкал, остров Ольхон по два три раза в год.
На первый лед в заливы на Байкале в конце декабря, на последний в марте, когда он голубой и прозрачный и летом.
В основном это значимые места на Байкале, этнографический музей Тальцы, поселок Листвянка, город Иркутск, Ангара, предгорье Саян — Аршан. Но везде был уже и не по одному разу. Во все времена года. Плюс были периоды работы в областной газете «Приангарье» и в ряде журналов, когда приходилось много снимать репортажей и стрит фото. Но, как — то всё это уже приелось, и стало на душе скучновато. Но архивы растут, и с 2000 года до отъезда в Иркутск в 2012, Иркутский период, наверное, по объемам фотографий раза в два …а может и больше затмил Людиновский период, где больше было репортажной сьемки, учитывая, что были времена, когда сотрудничал с несколькими газетами одновременно. А здесь познавал новое: природа, люди, да и фототехника моя не стояла на месте, и все то, что снимал год-два назад, с новым фотоаппаратом открывалась новыми эмоциями, видами, настроением.
10) Что может вас развеселить?
— Услышанная удачная шутка. Хороша, не один раз уже до этого просмотренная комедия. Да и вообще сам люблю пошутить…
Здесь я своего возраста не ощущаю, и не признаю.
Обычная реакция окружающих на мои приколы…Ну ты как маленький)))
11) У вас есть питомец? Как его зовут?
— В настоящее время нет. В Иркутске, при моем графике, когда уходишь до семи утра, и приходишь к 10 вечера, или позднее) пока не получается.
Питомец требует ухода, внимания, заботы. Как говорят…Мы в ответе за тех, кого приручили…
12) Что вы посоветуете новичку?
— Больше писать. Ошибаться. И снова писать. Не слушать никого со стороны. Больше читать, расширять свой словарный запас. И, самое крамольное. Не бояться копировать. Копировать хорошо, обдуманно. Постепенно появится и свой стиль, и свой почерк. Кстати, такой же совет, я даю и новичкам фотографам. Один в один.
Да…кто говорит поначалу, мол для себя пишу…Не верьте.
Всегда пишут для кого-то. Просто бояться прилюдно в этом признаться.
Но со временем наступает час, когда написанному тесно в столе, и хочется свои строчки увидеть где-то реально осязаемыми: в газете, журнале, сборнике. У меня это так и было. И позднее, когда я начал заниматься книгоизданием, я в этом убеждался не раз.
13) Когда Вы в последний раз читали книгу другого автора и какую?
— Не в последний раз, а сейчас знакомлюсь с книгой «Американская мечта» — автор Анатолий Тосс. Как это ни странно, но меня заинтересовал женский роман. Своим построением, подачей, философией. Повествование от лица женщины, написанное автором мужчиной. Довольно увлекательно. Роман долго стоял в топах в Америке, в первую очередь. Это и понятно. Автор Розовский Анатолий Маркович родился 26 октября 1959 г. в Москве. Уехал в США в 1988 году, с тех пор живет в Бостоне. Почитайте. Рекомендую.
14) Ваш девиз?
— Есть такой хороший девиз «Если не мы, то кто?»
Очень часто стараюсь сделать всё сам, чем поручить кому-то.
Знаю, что самого себя, как-то стыдно подводить.
15) О чем Вы мечтаете?
— Как бы не хороша была природа в Сибири, и к климату, кажется, привык.
Хотя мне в этом вопросе было проще, десять лет прожил в Воркуте с родителями поэтому морозы под -36-40 нормально переношу, но хочется поближе, к центру России. Там, где всё так знакомо и привычно.
Ну…Это лирика.
А если более предметно.
Взялся за подготовку к изданию дилогии прозы. Это двухтомное издание -две книги, первая и вторая, куда вошла вся проза, написанная мной, страниц по двести каждая.
Сигнальные экземпляры были изданы в Москве, 2002-2004 годах.
Часть потерялась. Хочу возобновить, вернее повторить этот проект.
А еще. Планирую книгу поэзии, небольшую, как принято говорить карманного формата, куда сейчас собираю всюду из своих архивов стихи. Впереди юбилей, 70 лет со дня рождения, и 50 лет творчества, и хотелось бы сборник поэзии подарить родным, своим коллегам, друзьям.
Все три издания сейчас в работе.
И делаю первые шаги по подбору фотографий, для фотоальбома. Это, пожалуй, самое сложное занятие. Если прозу, только в макет «загнать» и всё, стихи осталось только дособрать к тому что уже опубликовано, и также в макет определить, то с фотографиями намного сложнее.
Дело в том, что те работы, которые есть практически на всех фотосайтах в России (а это несколько тысяч фотографий), по техническим параметрам в полиграфию, уже не пойдут. Нужны оригиналы.
Они, разумеется, есть на десятках компакт дисках и на жестких дисках, начиная с 2000 года. Но это такой массив сьемки, что я не представляю, сколько времени потребуется, чтобы как-то его разгрести. Предчувствую, что видимо придется ограничить фотоальбом, только снимками Сибири, они все под руками.
***
Будь счастлива…любимая
Завтра у тебя свадьба…
Я знаю, ты будешь красивой, как никогда. Но не для меня.
Глупее придумать ты не могла, как прислать мне приглашение на свою свадьбу. На твою с ним!
Я сижу целый вечер, пью водку, и верчу в пальцах, перебираю, глажу глянец приглашения. Глажу, пью и прощаюсь с тобой, со своей любовью.
Глупо, думаю я, думать сейчас о чем-то другом.
По простой причине, что этого кого-то, кроме тебя у меня никогда не было.
То, что будет – без сомнения. Но об этом сейчас, здесь, в тишине вечера не хочется думать. Пока. А потом? Возможно. Но когда уйдет эта боль? И станет ли мне легче? Так же, как и тебе, судя по твоим счастливым, но таким грустным в глубине глазам.
Ты ведь точно жалеешь, что на его месте он, а не я? Или я не прав?
Мне так и хочется спросить: «А помнишь, тот случай? Я ждал тебя на каникулы всю ночь. Автобус пришел только под утро. Был сильный гололед: вы перевернулись,…
Ты тогда отделалась легкими царапинами. А я тогда помню, чуть не свихнулся от одной только мысли, что мог потерять тебя в ту ночь. Из тридцати восьми пассажиров двенадцать смертей, столько же попали в реанимацию.
Тебе повезло. Тогда почему-то я впервые, а мне было восемнадцать, поверил в силу свыше. Нет, я не думал о Боге. Для меня это было чем-то недосягаемым, а скорее запретным.
Это позже, когда я попал за «речку», и в первом же рейде мой БТР напоролся на духовский фугас, который, рванув под днищем, начисто под самые колени обрубил мои ноги, перемешавшиеся с металлом педалей управления моей «два ноля пятой» бронемашины.
Я не стал писать тебе…
Потому что, даже если бы захотел, дивизионная цензура все равно вычеркнула бы эти строки черной краской.
В те годы скрывали все и вся. Об этом узнала мама.
Она и примчалась в Ташкентский госпиталь через двое суток, после того как, я там оказался. Откуда она об этом узнала? Не знаю. Даже спустя три года, она скрывает это. Скрывает, моя добрая, милая и ласковая мама. Лишь порой ее глаза невольно наполняются слезами, словно пытаются выдать ее тайну, но… Она ловко отводит их в сторону или просто отворачивается, и делает вид, что все хорошо, но я-то вижу…
Я уже научился видеть мамины глаза даже сквозь ее затылок с аккуратно стянутым пучком поседевших волос.
А вот твой взгляд… Я так его и не увидел. А он мне был так нужен.
Но он не был нужен тебе. Как и я сам.
Калека, с обрубками в подвернутых брючинах, с орденом Красной Звезды на полинявшем, растянутом армейском свитере, в котором я был в тот день своего подрыва.
Он чудом уцелел, и я таскал его потом с собой по всем госпиталям, как амулет.
Глупо? Может быть. Но мне хотелось иметь его с собой, ту частичку, кусочек своей войны. Войны, где всё просто и понятно, кто есть кто, и там, где всегда рядом плечо друга. Войны, так резко оборвавшейся, окончившейся для меня восемнадцатилетнего, всего через три месяца моей службы в Афгане.
Потом, в Союзе, когда я выкарабкался с того света, натирая кровяные мозоли протезами, которые были предназначены для чего угодно только не для того, чтобы в них можно было нормально передвигаться, ходить, жить, мне помогли устроиться на рынок сторожем.
В те времена, тогда это было модно, под «афганскими крышами» делать разный бизнес. Вот и я был приобщен к такому же.
На нашем – торговали беженцы-афганцы.
Каждое утро, открывая ворота, я, сторонясь от скрипящих, визжащих тележек, на которых усатые смуглокожие торговцы тащили свой товар к торговым рядам, пристально всматривался в их лица.
Словно пытался узнать, догадаться, предположить какой из них, еще два – три года назад, вот в такой же одежде, но с «калашниковым» китайского
производства, или с гранатометом целился в наши машины, растянувшиеся по крутым серпантинам афганских гор.
Кто из них: может вот этот долговязый, сутулящийся под своей ношей пуштун, с фиолетовым шрамом от уха до подбородка, заложил те тридцать – сорок килограмм тротила на грунтовке к заброшенному кишлаку, к которому мы спешили выручать своих парней, и которые, рванув, поделили мою жизнь на две половинки: на шустрое, суетливое и беззаботное детство, где у меня, как и у всех сверстников, были две руки, две ноги. Всё то, что есть у всех, и на «после» — когда я лишился того, без чего человек не может считать себя нормальным человеком.
Завтра у тебя свадьба…
Я знаю, ты будешь красивой, как никогда. Но не для меня.
Но это теперь уже не так и важно.
Это просто так, к слову.
Будь счастлива…любимая.
***