Миниатюра из верии «Рассказы о Владивостоке»

Июнь 1993 года. Мы с маленькой дочкой прогуливаемся  по центральной улице Владивостока. Зонтик я забыла дома. Внезапно начался  сильный сине-серо ливень. По горбатым улицам побежали  многоголосые  сизые ручьи. Казалось, что серо-голубой Амурский залив вышел из берегов  и  вливается через  проспекты, улицы и переулки в город. Рыбы, крабы и морские звёзды, стараясь перегнать друг друга, неслись по улицам.  Дождь лил сплошной стеной,  смывая  дневной  запах  пыли, гари и выхлопных газов с крыш и фасадов домов, с автомобилей  и асфальта. Запахло свежей рыбой,  прохладной водой и мускусом.  Прохожие,  застигнутые  врасплох ливнем на улице, с зонтами и без зонтов, вымокли до нитки. Дождь был очень мощный!

 Иногда дождь   усиливался с особым рвением и  звучал  фортиссимо. Как будто   небесный музыкант сильнее и сильнее ударял по клавишам пианино,  стараясь заглушить  музыкой дождя  городские звуки.  Прохожие  вприпрыжку бежали по улице, преодолевая водную стихию.

-Остановите машину!-  окликнул режиссёр водителя съёмочной группы  «РВК» Владивостокского телеканала. Он  заметил, что я иду под проливным дождём с маленьким  ребёнком по Светланской улице. — Эту женщину с ребёнком  довезти до дома. —  добавил он безапелляционным тоном. Рядом со мной, бойко рассекая волну, остановился микроавтобус.  Открылась дверь микроавтобуса, нас пригласили внутрь, затем  вывезли из зоны потопа на сопку, где мы жили.

Дождь лил сплошной стеной ещё несколько дней,  как будто  наверху решили  разбавить солоноватый  Амурский  залив  дождевой водой или, вероятнее всего, смыть всю грязь  и пыль  с города. Город  постепенно тонул. Вечерами, дождь немного сбавлял темп, моросил. Тогда мы с дочкой поднимались на самый верх сопки  Буссе  и смотрели  на  бухту Золотой Рог. Там внизу, продираясь  сквозь полуночно-синий  туман,  мелькали  тусклыми огнями тихоокеанские корабли.  Прощально гудели  белые как кипень круизные лайнеры, стремительно растворяясь в тумане.

-Мама, какие там города?- спрашивала меня маленькая дочка, показывая на другую сопку, где  слабо поблёскивали  электрическим светом окна многоэтажек.

-Это всё один город — Владивосток, он расположен на полуострове Муравьева-Амурского и окружен Амурским и Уссурийскими заливами. Самые высокие сопки Орлиное гнездо, сопка Холодильник и гора Варгина.

-Мама, когда кончится дождь, мы пойдём в те города?

-Обязательно пойдём, доченька.

Наступала ночь и на город опускался  дымный  туман, словно плотная рыболовная  сетка.  Огни маяков гасли.  Мгла  скрадывала все  навигационные ориентиры, как  будто  пряча их  от Летучего Голландца, что бы тот случайно не бросил якорь в порту Золотой Рог и пролетел мимо.

Дождь закончился утром на седьмой день так же неожиданно, как и начался. Рыбы и морские обитатели вернулись в Амурский залив. Дождевые ручьи и реки, смыв всю грязь с  города, через ливневые канализации исчезли под землей. Вышло радостное солнышко, освещая чистый город. Теперь по году разгуливал лёгкий бриз с залива, заполняя свободное пространство благотворным  морским ароматом.

Прошло почти тридцать лет с того времени, как мы жили во Владивостоке. Город так и остался в моей памяти  умытый дождями и  укрытый туманами, с отзывчивыми  и душевными людьми.

Рассказ «Холодильник «ЗиЛ» из серии «Рассказы о Владивостоке».

Из первых дорогих вещей у нас появился  холодильник «ЗиЛ», купленный в комиссионке Владивостока. Сахарно-белый, почти с меня ростом, заслуженный холодильник  обрёл пристань  в  скромной лейтенантской  квартире. Запуская двигатель, он  каждый раз торжественно гудел, точно легендарный  рыболовный  траулер, уходящий  в иссяня-фиолетовую океанскую даль. Ту-ту ю-у-у, гудел холодильник, методично раскачиваясь в разные стороны, набирая обороты и увеличивая скорость. Ю-ю-у-у   вторили ему эхом из открытой форточки  тихоокеанские корабли. Холодильник  заманчиво поблескивал металлической ручкой,  лукаво подмигивая одним глазом с  надписью «ЗиЛ», словно предлагая нам наполнить до краёв  его отсеки  рыбными деликатесами: розовато-белым с красными прожилками  крабовым мясом, икрой морского ежа, наисвежайшими нежно-лососевыми гребешками, пахнущими прохладным  океанским бризом.

Мы много  раз  переселялись, и холодильник следовал за нами, как корабль следует за Полярной звездой, бросая якорь каждый раз в новом порту.

Рассказ » из Серии о «Рассказы о Сестрорецке»

Сестрорецк  окружён живописной природой  и особенно хорош  в летнее время. Дерзкий ветер с Финского Залива гуляет  по всему городу и разносит  смолянисто-хвойный аромат, который отдают сосны. Разогретые летним  солнцем песчаные дюны пахнут пылью, сухой травой и жарой.  Иногда  в город  прилетают стаи горластых и голодных чаек. Они  кружат  в птичьем вальсе, затем снижая высоту, выпрашивают  корм у горожан.  Крики  чаек то тревожно-жалобные, то  надрывно-насмешливые.

В Сестрорецке  сохранились  деревянные дачи  в стиле модерн, построенные в начале двадцатого века.  Некоторые старинные дома полуразрушены, они пахнут  старым деревом, вещами от прежних хозяев, какой-то древней тайной, которую хочется разгадать. Спокойный курортный город, со светлыми дома и Храмами,  живущий  размеренной патриархальной жизнью. Город, который располагает к творчеству и созерцанию природы.

Мой любимый писатель Михаил Зощенко жил в Сестрорецке  на улице Полевой,  в доме 14а с 1939 года по 1958 год. Дом был небольшой, с балкона открывался вид на залив. М.Зощенко  всегда мечтал иметь дом на берегу моря. Многие литературные произведения были созданы именно в этом доме.  Он писал  «…я всегда мечтал жить где-нибудь на берегу, совсем близко к воде, так, чтобы волны были почти у крыльца моего дома…». К сожалению,  дом М. Зощенко  сгорел  в 1991 году. До настоящего времени его не удалось сохранить.  С 1991 году  Центральная библиотека города  Сестрорецка носит  имя М.Зощенко. Похоронен М.Зощенко на кладбище Сестрорецка.